Неточные совпадения
Сплошная
туча черная
Висела над деревнею.
Напрасно мы глядели на Столовую гору, на Льва: их как будто и не бывало никогда: на их месте
висит темно-бурая
туча, и больше ничего.
Черная мгла, которая дотоле была у горизонта, вдруг стала подыматься кверху. Солнца теперь уже совсем не было видно. По темному небу, покрытому
тучами, точно вперегонки бежали отдельные белесоватые облака. Края их были разорваны и
висели клочьями, словно грязная вата.
Гнутся и скрипят мачты, сухо свистит ветер в снастях, а корабль все идет и идет; над кораблем светит солнце, над кораблем стоит темная ночь, над кораблем задумчиво
висят тучи или гроза бушует и ревет на океане, и молнии падают в колыхающуюся воду.
Кругом
висел серый туман непроглядной
тучи.
Октябрь был в половине. Полный месяц ярко светил теперь в звездном небе. А между тем над поверхностью земли
висели слои тяжелых, зловещих
туч, шел ливень, грохотала буря и немолчно раздавались удары грома, повторявшиеся в ущельях и долинах высокого берега.
Между далью и правым горизонтом мигнула молния, и так ярко, что осветила часть степи и место, где ясное небо граничило с чернотой. Страшная
туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю
висели большие черные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и на левом горизонте. Этот оборванный, разлохмаченный вид
тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение. Явственно и не глухо проворчал гром. Егорушка перекрестился и стал быстро надевать пальто.
Черная
туча, густая-густая,
Прямо над нашей деревней
висит,
Прыснет из
тучи стрела громовая,
В чей она дом сноровит?
День этот был странно длинён. Над крышами домов и площадью неподвижно
висела серая
туча, усталый день точно запутался в её сырой массе и тоже остановился. К вечеру в лавку пришли покупатели, один — сутулый, худой, с красивыми, полуседыми усами, другой — рыжебородый, в очках. Оба они долго и внимательно рылись в книгах, худой всё время тихонько свистел, и усы у него шевелились, а рыжий говорил с хозяином. Евсей укладывал отобранные книги в ряд, корешками вверх, и прислушивался к словам старика Распопова.
Было шесть часов вечера. Темные снеговые
тучи низко
висели над Москвой, порывистый ветер, поднимая облака сухого, леденистого снега, пронизывал до кости прохожих и глухо, тоскливо завывал на телеграфных проволоках.
— Посмотри-ка! — сказал купец, — как он стоит там: один-одинехонек… в дыму… словно коршун выглядывает из-за
тучи и
висит над нашими головами. Да не сносить же и тебе своей башки, атаман разбойничий!
Сизо-синяя
туча, покрыв половину неба, неподвижно
висела над монастырём, от неё всё кругом придавлено густой, сыровато душной скукой, медный крик колоколов был бессилен поколебать её.
Челкаш крякнул, схватился руками за голову, качнулся вперед, повернулся к Гавриле и упал лицом в песок. Гаврила замер, глядя на него. Вот он шевельнул ногой, попробовал поднять голову и вытянулся, вздрогнув, как струна. Тогда Гаврила бросился бежать вдаль, где над туманной степью
висела мохнатая черная
туча и было темно. Волны шуршали, взбегая на песок, сливаясь с него и снова взбегая. Пена шипела, и брызги воды летали по воздуху.
Господь дела карает
Неправые; в сердцах читает он,
И суд его, как громовая
туча,
Всегда
висит над головою тех,
Что злое в сердце держат умышленье.
Снова
тучи серые мчатся над болотами.
Разлилася в городе тишина глубокая.
Люди спят, измучены тяжкими заботами,
И
висит над сонными небо одноокое…
На берегу в темноте виднелись кое-где огни; море плескалось в берег, на небе
висели тучи, а на сердце у всех такая же темная, такая же мрачная нависла тоска.
Сгустились
тучи, ветер веет,
Трава пустынная шумит;
Как черный полог, ночь
висит;
И даль пространная чернеет;
Лишь там, в дали степи обширной,
Как тайный луч звезды призывной,
Зажжен случайною рукой,
Горит огонь во тьме ночной.
Унылый путник, запоздалый,
Один среди глухих степей,
Плетусь к ночлегу; на своей
Клячонке тощей и усталой
Держу я путь к тому огню;
Ему я рад, как счастья дню…
Кто знал его, забыть не может,
Тоска по нем язвит и гложет,
И часто мысль туда летит,
Где гордый мученик зарыт.
Пустыня белая; над гробом
Неталый снег лежит сугробом,
То солнце тусклое блестит,
То
туча черная
висит,
Встают смерчи, ревут бураны,
Седые стелются туманы,
Восходит день, ложится тьма,
Вороны каркают — и злятся,
Что до костей его добраться
Мешает вечная зима.
Они дошли до конца сада и остановились у изгороди. За канавой, заросшей крапивою, тянулось сжатое поле. Над ним неподвижно
висели низкие
тучи. Из черной дали дул теплый, сухой ветер и тихо шуршал в волосах. Токарев нагнулся и провел рукою по траве.
Встали и пошли дальше. Темнело.
Тучи на юге
висели неподвижно, помигивая молниями. Дорога, обогнув овсы, шла в густой Давыдовский лес.
Закат был желтый, холодный; над ним тяжело
висели черные, ничем не освещенные, неподвижные
тучи, и земля под ним была черна, и наши лица в этом зловещем свете были желты, как лица мертвецов.
На дворе стояла непроглядная темень. Свинцовые
тучи сплошь заволакивали небо и, казалось, низко-низко
висели над главами монастырей и церквей московского кремля.
Княгиня, повторяем, была бы счастлива, если бы на этом ясном горизонте ее жизни не
висела бы мрачная, грозная, все возрастающая
туча.
Погода между тем все более и более портилась. По небу медленно тянулись свинцовые
тучи, беспрерывно шел ледяной дождь, мелкий, пронизывающий до костей, лес почернел и стал заволакиваться туманом. Казалось, над рекой
висели только голые скалы, в которых она билась, рвалась на свободу, но они не пускали ее и заставляли со стоном нести воды в своем сравнительно узком русле.